– Джули, ты в порядке? – спросила Лори или Лоретта.
– Не совсем, – проскрежетала Мэри Андреа.
– Что такое?
Мэри Андреа прижала костяшки пальцев к глазам и почувствовала настоящие слезы.
– Вызвать тебе врача? – забеспокоилась ее новая подруга.
– Нет, – сказала Мэри Андреа. – Агента бюро путешествий.
Джоан и Родди купили номер «Реджистера» в «Хвать и пошел» и принесли его Синклеру в святилище. Он отказался читать.
– Упоминают твое имя, – заклинала Джоан, держа газету так, чтобы Синклер видел. – Как шефа Тома Кроума.
Роди добавил:
– Объясняют, что тебя нет в городе и ты не можешь прокомментировать случившееся.
– Нерре нахоо дюу-дии! – был ответ Синклера.
От вопля среди собравшихся вокруг узкой канавки туристов-христиан пронесся шепоток. Некоторые стояли на коленях, некоторые – под зонтиками, некоторые уселись на раскладные стулья и холодильники «Иглу». Сам Синклер распростерся у ног стеклопластиковой Мадонны.
Джоан так обеспокоило поведение брата, что она решила сообщить родителям. Она читала о религиозных фанатиках, приручавших змей, но одержимость черепахами казалась пределом отклонения. Родди сказал, что тоже никогда о таком не слышал.
– Но лично я, – добавил он, – чертовски рад, что это водяные черепахи, а не гремучие змеи. Иначе нам пришлось бы заказывать гроб.
Синклер обмотал себя на манер тоги выцветшей простыней, усеянной конфетти из свежего латука. Апостольские черепахи с удивительной быстротой сползли с нагретых солнцем камней и начали восхождение к мерцающему шведскому столу. Они живо пересекали Синклера с ног до головы, а он ворковал и безмятежно хлопал глазами на проплывающие облака. Щелкали фотоаппараты, жужжали видеокамеры.
Триш и Деменсио наблюдали за посещением из окна гостиной. Триш сказала:
– Он просто нечто. Ты должен признать.
– Угу. Голова садовая.
– Но разве ты не рад, что мы разрешили ему остаться?
– Бабки есть бабки, – изрек Деменсио.
– Он, поди, свихнулся. Совсем с катушек съехал.
– Может, и так. – Деменсио отвлекло появление Доминика Амадора, бессовестно косолапившего среди паломников. – Сукин сын! Раздобыл себе где-то костыли!
– Знаешь зачем? – спросила Триш.
– Да уж догадываюсь.
– Ага, он себе наконец просверлил ноги. Я слышала, заплатил мальчишке из автомастерской, тридцать, что ли, баксов.
– Псих, – сказал Деменсио.
Потом Доминик Амадор заметил его в окне и робко помахал заполненной «Криско» рукавицей. Деменсио не ответил. Триш спросила:
– Хочешь, прогоню его?
Деменсио скрестил руки:
– А это еще что – это кто, черт подери, такая? – Он указал на худую особу в белом платье с накидкой. Особа, держа в руках блокнот-планшет, с канцелярской деловитостью перемещалась от одного туриста к другому.
– Это леди с Себринг-стрит, – объяснила Триш. – Та, с Иисусом – Дорожное Пятно. Собирает подписи под петицией в дорожный комитет.
– Фига с два! Она обрабатывает моих клиентов!
– Нет, милый, штат хочет залить асфальтом ее святыню…
– Это моя проблема? У меня здесь свой бизнес.
– Ну хорошо.
Триш вышла из дома, чтобы сказать женщине пару слов. Деменсио всегда с подозрением относился к конкурентам – он предпочитал оставаться на шаг впереди. Его беспокоило, когда Доминик или остальные являлись и совали нос. Триш понимала. Махинации с чудесами – это вам не шутки.
А сомнительный спектакль с явлением газетчика сделал Деменсио раздражительнее обычного. Он мог справиться с гидравлическими неполадками плачущей статуи, но псих из плоти и крови – совсем другое дело. До поры до времени лежащий и бессвязный Синклер привлекал массу посетителей. А если он совсем свихнется? Если его бессвязная тарабарщина превратится в неистовые тирады?
Деменсио волновался, что может потерять контроль над святилищем. Он тяжело сел и уставился в аквариум, где дожидались завтрака некрашеные черепашки. Джолейн Фортунс звонила и справлялась о вонючих маленьких уродцах, и Деменсио сообщил, что все сорок пять живы-здоровы. Он не стал говорить ей про аферу с апостолами. Джолейн пообещала через несколько дней быть дома и забрать своих «драгоценных деток».
Это для меня они драгоценные, подумал Деменсио. Я должен выдоить из них все, что можно.
Когда Триш вернулась, он сказал:
– Давай и остальных доделаем.
– Кого?
– Их. – Он кивнул на емкость.
– Как это?
– Больше раскрашенных черепах – больше денег. Представь, как счастлив будет Мистер Перерожденный. – Деменсио взглянул в окно. – Чокнутый придурок похоронит себя под этими чертовыми тварями.
– Но, милый, апостолов всего двенадцать, – сказала Триш.
– А кто сказал, что должны быть только апостолы? Найди-ка ту Библию. Нам нужно еще тридцать три святых. Практически все подойдут – Новый Завет, Ветхий Завет.
Как Триш могла отказаться? Инстинкты мужа в таких делах неизменно оказывались верны. Собрав кисти и баночки с краской, она показала Деменсио первую полосу «Реджистера», который дали ей Джоан и Родди.
– Не этот малый укатил с Джолейн в Майами?
– Ага, только он не умер. – Деменсио саркастически Щелкнул по газете пальцем. – Когда она звонила сегодня утром, этот парень Том был с ней. В какой-то телефонной будке в Киз.
– В Киз!
– Да, но не говори ничего нашему любителю черепах.
Еще не время.
– Пожалуй, ты прав.
– Если он узнает, что его человек до сих пор жив, может прекратить молиться. А нам этого не надо.
– Это точно.
– Или завязать с этими его ангельскими голосами.